Интересно.
Я вот сегодня задумалась – сколько читать дальшетысяч лет существует человечество, сколько открытий уже сделано, сколько всего переосмыслено, написано, начерчено… А мы все те же – глупые, слабые, переживающие по всяким пустякам… Согласна, мысль не нова, избита, и уже не раз обдумана другими. Но почему, если люди столько знают и столько уже видели, им все так же больно?..
_-|-_
«Внутри каждого яблока находится огрызок…»
…Однажды проснувшись поутру и глядя на ее заспанное лицо рядом и растрепанные волосы, ты вдруг осознаешь, что тебя совершенно не тянет поцеловать ее или даже просто улыбнуться, и приходишь к выводу, что вот так – как раньше – уже невозможно. И что отношения – как и всякие в этом странном мире – давно изжили себя. И сидя вместе с ней за завтраком, наблюдая, как она осторожно дует на обжигающий кофе (дурацкая, всегда раздражающая тебя привычка), с какой-то маниакальностью ищешь в ее лице подтверждение своих мыслей, пытаясь узреть признаки «начала конца».
Но так ничего и не сказав, целуешь в щеку – как всегда – и идешь на работу. А через несколько дней она вдруг сама говорит что-то типа: «…не хочу тебя ранить… но я должна быть честной… я много думала… давай не будем себя мучить... все бессмысленно… не хочу, чтобы мы обманывались… будет лучше расстаться…»
И ты киваешь, без малейшего сожаления. По-дружески обнимаешь ее. И где-то даже с благодарностью – за то, что она первой это сказала и избавила вас обоих от глупого кривлянья и имитации чего-то «светлого и возвышенно», что в простонародье зовется любовью.
…А спустя пару дней, разбирая вещи и случайно наткнувшись на старую футболку, которую она просто обожала и всегда носила дома, ты тихо вздыхаешь и, не в силах справиться с накатившей щемящей тоской, закуриваешь сигарету, погрузившись в воспоминания. И вдруг понимаешь, что по-настоящему тебе хотелось бы сейчас лишь одного – увидеть ее сонные глаза с утра и поцеловать в губы…
_-|-_
«Изменяют тому, чего не могут изменить…»
…Иногда ты оказываешься в некой точке невозврата. Без права реабилитации. Когда нет никаких других возможных путей – и ты уже не можешь остановиться и сломя голову летишь в пропасть.
Ты днем и ночью думаешь о нем – когда собираешь ребенка в садик, когда идешь за покупками, когда кормишь ужином мужа, что пришел с работы… И удивляешься, до чего же долго и нудно тянется день. И не можешь дождаться, когда же он кончится и все улягутся спать. И единственное радостное событие, дающее силы и желание жить – это ночной звонок. Ему.
Это голос сквозь трещащую телефонную сеть в ночной тишине. И с каждым днем ты все больше понимаешь, что живешь им и для него. И ничего не надо. И ты ничего не можешь поделать с собой.
…А потом… потом пройдет осень и, может, даже зима. И звонки станут реже. А вздохи глубже. И встречи… встречи прекратятся вовсе. И в груди поселится какое-то болезненное ощущение, а иногда будет трудно дышать…Но утром ты как всегда соберешь ребенка в сад. И пойдешь на работу. И тебя будут ждать все те же покупки, ужины и завтраки, выезды по выходным на дачу, праздники в узком семейном кругу….
И вроде бы все отлично, и в семейном альбоме на фотографиях исключительно счастливые лица.
Но почему тогда внутри так болит?..
_-|-_
«Поступай с другими так, чтобы они не успели поступить с тобой так же…»
… Приходишь домой с работы. Темная тихая квартира. Встречающий у порога голодный кот. Все как обычно. Бросаешь ключи на тумбочку в коридоре, раздеваешься, включаешь радио и идешь готовить ужин. На двоих. Ты улыбаешься. Вы с Мариной совсем недавно познакомились, а уже планируется ужин при свечах. И разговоры в полголоса за бокалом вина после. И, конечно, она останется и на завтрак. Улыбка становится шире. Если ночью будет все по высшему разряду, то, пожалуй, ты даже согласен принести ей кофе в постель.
Сотовый на столе изо всех сил пытается привлечь внимание, разрываясь телефонным звонком. Смотришь на дисплей - Ксюша. Какого дьявола?..
После некоторого раздумья, ты все-таки берешь трубку:
- Да?..
- Привет…
Она специально говорит вялым безжизненным голосом, что тебя сразу же выводит из себя.
- Прости, что звоню… Мне очень хотелось услышать твой голос.
- Услышала? – сухо интересуешься ты.
На что в ответ раздается ее тихое «да» и начинаются всхлипы.
Опять двадцать пять. Бросаешь взгляд на часы – Марина будет с минуты на минуты.
- Ксюш… - вздыхаешь, - слушай, не плачь… И вообще - мне некогда. Не могу говорить. Прости.
Отключаешься.
Надо же, какая ранимая. Сразу же обговорили, мол, продолжения у отношений не будет. У нее муж. А ты… ты – распутный холостяк, который не стремится к семейным отношениям. Так какого лешего звонить и делать из себя жертву?..
Телефон звонит снова. И ты, улыбнувшись, берешь трубку:
- Да, Мариночка. Ты где, сладкая?..
- Не важно, - ее голос напряжен и деловит. – Я не приеду сегодня. И вообще... никогда не приеду. Прости. Я не могу сейчас говорить.
И тишина...
Она отключила телефон раньше, чем ты успел осознать, что она сказала.
В растерянности ты садишься на табурет перед накрытым столом с готовым ужином и этими дурацкими свечками. И все кажется каким-то нелепым.
Но через минуту приходишь в себя. Тут же снова берешь телефон. Набираешь номер.
- Ксюш…
Она откликается с затаенной надеждой в голосе. И ты даришь ей эту надежду. И просишь приехать. И говоришь, что скучал.
И стараешься не обращать внимание на странное чувство, что-то сжимающее внутри и давящее – прямо вот тут… в области сердца…
_-|-_
«Жизнь прекрасна, если не вспоминать прошлое и не думать о будущем…»
…Ты истерически захлебываешься рыданиями. Прекрасно понимая, как жалко и отвратительно выглядишь. Но слезы льются сами собой. И лавиной накатывает отчаянье.
А этот бесчувственный докторишка сидит и просто смотрит на тебя со скучной миной.
Ему не понять. Никогда. Никому не понять.
И зачем родители только привели тебя сюда?..
А ведь пару месяцев назад все было прекрасно. И светило солнце. И казалось, что для счастья уже ничего не надо, потому что все есть.
И вдруг все разом переменилось. Появился он – снова.
Незваный гость – шагнул из прошлого, из твоей ранней юности, когда ты угловатой девчонкой смотрела на него широко раскрытыми глазами и внимала каждому слову. Явился совсем неожиданно и перевернул все с ног на голову.
И снова нахлынули старые переживания, и снова показалось, что тебе 13 и, кажется, что мир превратился в узкую полоску света, сосредоточенную лишь на нем. Ты даже забыла, как тихонько плакала тогда – девчонкой – в подушку, когда он уехал и сказал, что не приедет никогда. Ты никак не могла в это поверить, так же как не могла поверить сейчас, что он снова рядом. Не слушая ни увещеваний подруг, ни собственного голоса разума, ты плюнула на все. Но…
Все снова исчезло, оставив после себя зияющую пустоту. В этот раз он вошел в твою жизнь слишком уж стремительно и так же быстро покинул ее, как легкое дуновение ветра – мимолетное, неуловимое, принесшее с собой свежесть моря и тепло горячего песка и обещания рая на земле.
И ты, вместо того чтобы продолжать жить своей жизнью, бросила все и погналась за этим ветром. Ты не хотела снова его упустить. Мчалась как безумная, пока не потеряла из виду. А он… А что он?.. Он нес свой бриз другим, в другие судьбы и миры, чтобы слегка коснуться их и снова исчезнуть.
…И вот, из активистки-спортсменки-красавицы ты превратилась в жалкую истеричку, похудевшую, апатичную, забросила универ, не звонишь друзьям, и сидишь в этом тесном неуютном кабинете перед этим противным безразличным к твоим бедам психологом.
И рыдаешь, не в силах прекратить это. Тебе больно. Так больно! Господи, да ты прямо умираешь! И к этой боли, разочарованию и обиде примешивается невыносимая горечь утраты. Снова. Как тогда. И пульсирует мысль, что ты больше никогда его не увидишь.
И тебе ничего не остается, как научиться с этим жить…
_-|-_
«Жизнь вынуждает нас многие вещи делать добровольно…»
… Уже было десять вечера и за окном сгустилась темнота. Лешенька никак не хотел засыпать. То ли твоя внутренняя тревога заставляла его плакать, то ли он просто переутомился за день и сейчас был нездоров. Его крик, становящийся все громче, просто выводил из себя. Хотелось размахнуться и швырнуть его в кроватку, а потом броситься на кровать, засунуть голову под подушку и разрыдаться… Но глубоко вздохнув, ты лишь продолжала его укачивать. Главное, держать себя в руках. Наконец, спустя некоторое время, он уснул. Ты постояла минутку над кроваткой, чтобы запомнить каждую черточку его личика. Запомнить. Хотя и ненадолго. Надолго не выйдет.
Все в этой жизни предается забвению.
Достав старый фотоальбом и флакончик снотворного из ящика, ты вышла из комнаты, плотно прикрыв дверь.
В альбоме тебя интересовала одна единственная фотография – старая и пожелтевшая – изображавшая отца Лешеньки. Очень сосредоточенно ты достала ее. И так же сосредоточенно разорвала. Сначала на две части, потом на четыре. Потом на восемь. Бросила в мусор. И зажмурилась. Слишком много драматизма было во всем этом. Когда ты продумывала свои действия утром, ты никак не предполагала, что сможешь спасовать и не дойти до конца. До самого конца. Не смотря на боль, и страх, и отчаянье, и дикое желание заплакать. Банально заплакать.
Перебарывая внутренний страх, ты вошла в ванную, закрыв дверь. Поднесла поближе к глазам снотворное. Открыла. Высыпала полфлакончика на ладонь…
Дело оставалось за малым. Но ты, не удержавшись, все-таки всхлипнула. Слез не было. Просто какой-то судорожный звук, разрезавший ночную тишину дома.
«Все должно быть не так», - устало подумалось тебе.
И сейчас рядом должен быть драгоценный муж, который любил бы их Лешеньку за двоих и защитил бы семью от безденежья и нервов... муж, которого никогда не было…
Ты представила, что скажет мама, когда завтра она прочтет наскоро написанную записку, где ты просишь ее позаботиться о внуке и просишь прощения, потому что не смогла выдержать все это. Слишком трудно быть одной. И слишком больно сознавать, что все могло быть иначе. И носить эту боль внутри. И смотреть на его фото почти каждый день. И видеть его лицо в лице своего ребенка… Их ребенка…
А как же Лешенька?.. – возникал естественный вопрос. А что Лешенька?..
Он, возможно, даже и не вспомнит, какой ты была, когда станет взрослым…
От этой мысли ты снова всхлипнула и решила, что хватит предаваться размышлениям – это все портит… Набравшись смелости, разом закинула содержимое ладони в рот и начала активно жевать – через слюну впитается быстрее…
Наконец, прожевав и проглотив все, ты прислушалась к своим ощущениям. Слабость и головокружение заставили присесть на холодный кафель ванной…
Все плыло и ты с трудом могла пошевелиться. А потом пришла боль. Сначала постепенно запульсировала в центре груди, затем начала расти и переместилась на все тело. Каждая клеточка горела адским огнем и все внутренности выворачивались наизнанку, связывались узлом... Подкатила тошнота, выжигающая все внутри… Судороги заставляли корчиться на полу и цепляться руками за край ванны… Но ты улыбалась про себя, зная, что физическая боль ничто по сравнению с душевной. Физическая боль может прекратиться очень быстро. А вот та - что внутри - не прекратится никогда...
Никогда... какое страшное слово...
В какой-то момент боль стала такой абсолютной, что показалось, будто мир опрокинулся и черный стал белым... Но все поглотила темнота…
...Первое, что ты увидела, открыв глаза - белый потолок. Капельница. Больничная койка. А затем - лицо матери. Она стояла у твоей кровати и смотрела на тебя. А потом заплакала, прижав руки к груди. И у тебя в глазах тоже появились слезы. Вы плакали вместе.
Она – от радости, что ты осталась жива…
А ты – от невыносимой горечи и бессилия…
_-|-_
Боль бывает разной. Но, наверное, без нее - совсем - нельзя.
Один умный американский писатель с музыкальной фамилией Бах, как-то сказал, что мы сами выбираем свой путь. Свою реальность. Свою боль.
Мы - слабые безвольные существа, покорившие космос, создавшие ядерное оружие, изучившие и подчинившие себе все механизмы физики, мы никак не можем изучить и подчинить себе механизмы своего сердца.